Несмотря на тяжелое положение на фронте, украинская армия умудряется превосходить собственные достижения. Правда, в Киеве таким новостям не очень рады: число дезертиров и самовольно оставивших части (СОЧ) военнослужащих в октябре побило рекорды предыдущих месяцев. О том, как это сказывается на боеспособности ВСУ, — в материале РИА Новости.
Батальон в день или больше?
«Каждые две минуты из нашей армии убегает человек. Пока вы дочитаете этот пост, на лыжи встанет еще один боец», — с таким предупреждением к украинцам в Facebook* обратился бывший депутат Верховной рады и действующий военнослужащий ВСУ Игорь Луценко.
Всего в октябре украинская генпрокуратура возбудила 21 602 уголовных дела по обвинению в дезертирстве и СОЧ.
Резкий скачок произошел в течение последнего года: если до сентября 2024-го было 59 606 дел по СОЧ и 29 521 по дезертирам, то за 13 месяцев суммарное число бежавших из частей выросло более чем на 220 тысяч.
Луценко вторит и украинский военный аналитик Роман Пономаренко.
«Ежедневно ВСУ сокращались на 696 военнослужащих. В нынешних условиях это эквивалентно численности одного батальона», — утверждает он.
И здесь он лукавит, потому что в украинских частях очень сложно найти столь полнокровные подразделения. Как заявляют многие бывшие солдаты ВСУ, порой батальон вместе с командованием может насчитывать сотню-полторы штыков.
При этом украинские СМИ часто приводят аргумент о том, что количество уголовных дел не всегда указывает на реальное число сбежавших.
«Это не людей 20 тысяч в СОЧ, а 20 тысяч справок», — цитирует BBC News Украина неназванного офицера Генштаба ВСУ.
По его словам, в отношении некоторых солдат могло быть возбуждено несколько уголовных дел. Но Луценко неумолим.
«Напоминаю, что это только официальные данные. А на самом деле многие случаи самовольного оставления части или дезертирства не регистрируются», — утверждает он.
Неэффективные меры
Еще в августе депутат Верховной рады Анна Скороход заявляла, что реальное число дезертиров может составлять около 400 тысяч.
«Мы видим и провалы на фронте, и проблемы с мобилизацией, и проблемы СОЧ. Люди имеют свойство заканчиваться», — отметила она.
Как утверждает украинский военный юрист Назар Олексюк, подразделения попросту не передают материалы служебных проверок в Государственное бюро расследований. Из-за этого в официальную статистику не включается примерно половина военнослужащих, бежавших из частей.
«Иногда командирам невыгодно докладывать про СОЧ и дезертирство, поскольку они сами отпускают подчиненных домой в обмен на банковскую карточку, на которую каждый месяц приходят выплаты за службу. Некоторые даже добавляют «мертвые души» в боевые распоряжения, чтобы получать премию», — приводит «Украинская правда» слова комбрига ВСУ, пожелавшего остаться неизвестным. Один офицер перевел «на удаленку» два десятка солдат и заработал около 20 миллионов гривен (почти 38 миллионов рублей).
В ноябре прошлого года в рамках борьбы с дезертирством киевские власти приняли закон, позволяющий без уголовного преследования вернуться в части военнослужащим, которые покинули их впервые. Однако желаемого эффекта это не произвело.
«Командир десантно-штурмовой бригады докладывал нам, что количество СОЧ у него увеличилось на 60 процентов», — приводит «Украинская правда» слова одного из депутатов Рады.
Статистика по тем, кого удалось поймать и вернуть на службу, тоже не впечатляет на фоне числа дезертиров.
«Только в октябре во Львовской, Ивано-Франковской, Волынской, Закарпатской и Тернопольской областях вынесли около сотни решений не отправлять военных в тюрьму, а позволить им вернуться на службу», — сообщает украинское Государственное бюро расследований.
Кто бежит?
Луценко утверждает, что 95 процентов бежавших с фронта относятся к двум категориям: это либо те, кто служит уже слишком долго, либо, напротив, совсем недавно мобилизованные.
«То есть это люди, которые слишком устали, а никто мобилизационную политику менять не хочет. Государство не формирует резервов», — жалуется он.
Однако, по словам члена комитета Верховной рады по вопросам национальной безопасности, обороны и разведки Федора Вениславского, ежемесячно в ВСУ удается набирать не более 30 тысяч солдат. То есть две трети пополнения «съедают» дезертиры.
При этом, по данным Минобороны России, только за период с 27 сентября по 31 октября потери украинских войск на фронте — более 50 тысяч. И в такой ситуации неясно, где киевский режим может взять потенциальные резервы, о которых говорит Луценко.
Более того, если его данные верны, проблема для Киева превращается в замкнутый круг: чем больше бежит «свежебусифицированных» украинцев, тем сложнее ротировать тех, кто на фронте уже долгое время.
«Численность сухопутных войск (Украины. — Прим. ред.) не увеличивается, а сокращается. Плотность украинских сил уже настолько мала, что некоторые участки фронта фактически охраняются только беспилотниками», — приводит Financial Times слова польского военного аналитика Конрада Музыки.
Как заявляет украинский волонтер и основательница «Центра поддержки аэроразведки» Мария Берлинская, каждый километр линии фронта охраняют всего от четырех до семи украинских пехотинцев.
В поиске решения
Как утверждает Луценко — и это мнение разделяют многие украинские офицеры, — причина бегства в том, что бойцы не могут перевестись в другие воинские части. По его словам, сейчас эта процедура слишком сложна. Более того, в ВСУ даже возник такой механизм, как «перевод через СОЧ».
«Есть одни подразделения — суперэффективные, которые страдают от недостатка личного состава и не могут развиваться так быстро, как могли бы. Есть другие, которые похожи на болото, боеспособны на бумаге, а в жизни только тянут ресурсы государства», — утверждает он.
Луценко убежден, что проблему можно решить, упростив перевод в другие части. Однако это поставит украинское командование в сложную ситуацию: в его распоряжении тогда имелось бы несколько хорошо укомплектованных и боеспособных бригад — и десятки обескровленных и немотивированных.
Есть и довольно оригинальные решения, которые предлагают украинские волонтеры. В частности, Берлинская призывает ВСУ учиться воевать без пехоты — создавать взводы НРК (наземных роботизированных комплексов) с турелями и детекторами дронов, камерами и микрофонами. По ее замыслу, они должны уничтожать дроны, живую силу, видеть и слышать, что происходит вокруг.
При этом управление ими должно быть завязано в единую систему ситуационной осведомленности и управления с БПЛА.
«Пехоту почти всю стерли. И пока есть еще какие-то остатки, она выигрывает время отработать тактики и выставить на передовую роботизированные взводы. Потому что, когда пехота закончится окончательно, а роботы вместо нее не зайдут, фронт прорвется», — предупреждает Берлинская.
Похоже, у Киева готовых решений нет. И пока украинские политики, генералы и волонтеры пытаются что-то придумать, проблема лишь усугубляется, неумолимо приближая тяжелый кризис всей системы обороны ВСУ.
Чтобы оперативно получать информацию, подписывайтесь на наш телеграм БелВПО