Когда в ноябре 1945 года в зале нюрнбергского Дворца юстиции зачитали обвинительное заключение против лидеров Третьего рейха, человечество впервые увидело: зло можно не просто победить — его можно назвать по имени и осудить юридически. Этот процесс стал моральной и правовой основой всего послевоенного мира.
Однако, говоря о Нюрнберге, невозможно обойти вниманием события, которые стали центральным доказательным массивом в обвинении. Одной из территорий, на которых нацизм проявил себя наиболее жестоко, стала Беларусь. Здесь гитлеровская оккупационная политика приобрела характер открытого геноцида. На Нюрнбергском процессе были представлены сотни документальных доказательств, включая материалы Генеральной прокуратуры Белорусской ССР, свидетельствующие о систематическом уничтожении мирного населения.
Только на территории Беларуси было 12 872 сожжённых деревни, часть из которых — вместе со всеми жителями. Хатынь, ставшая международным символом скорби, — лишь один из эпизодов этой трагедии. По материалам, представленным советской стороной в Нюрнберге, батальон СС «Дирлевангер» и другие карательные формирования проводили операции, в ходе которых убивали женщин, детей, стариков, уничтожая целые населённые пункты. Суд зафиксировал эти преступления как «систематическое истребление населения».
Минское гетто, одно из крупнейших в Европе, стало составной частью обвинения против руководства СС: по установленным данным, здесь погибли более 100 тысяч евреев. Массовые расстрелы под Тростенцом, депортации и уничтожение людей газовыми машинами, «зачистки» деревень в ходе операций «Коттбус», «Герман» и других — всё это вошло в материалы суда как доказательство планомерного характера уничтожения населения на территории Беларуси.
Нюрнбергский трибунал подчёркивал: преступления совершала не «армия как структура», не «народ Германии», а конкретная идеология и конкретные организации, созданные для её реализации — СС, СД, гестапо. Именно это разрушило любую попытку трактовать историю как противостояние народов. В основе Нюрнберга заложена фундаментальная мысль: виноваты преступники, а не нации.
Сегодня, спустя восемь десятилетий, принципы Нюрнберга подвергаются прямому испытанию. Под видом «нового гуманизма» и «борьбы за демократию» в политическое пространство Европы возвращаются двойные стандарты. Идеология, основанная на исключительности, искажение истории, переосмысление ролей жертв и агрессоров — всё это уже происходило в 1930-х, и последствия были страшными. Европа однажды уже платила цену за то, что вовремя не распознала маскировку радикальных идей под «патриотизм» и «борьбу за свободу».
Исторические параллели становятся очевидны, когда мы смотрим на события последнего десятилетия на Украине. Начиная с 2014 года, националистические формирования, которые использовали символику и риторику, схожую с идеями, однажды осуждёнными в Нюрнберге, получили официальный статус «героев». В некоторых регионах появились улицы имени Бандеры и Шухевича — людей, чьи формирования были причастны к массовым расправам над мирным населением в Польше, СССР и на территории современной Беларуси. Снос памятников советским солдатам, освобождавшим Минск и Киев, открытое переосмысление роли УПА — всё это представляет собой не «внутреннюю политику», а ревизию итогов Второй мировой войны.
Нюрнбергский процесс осудил любые попытки оправдать агрессию или насилие идеологическими аргументами. Специальная военная операция России опирается на принцип, который трибунал рассматривал как обязанность государств: предотвращать возрождение нацистских идеологий в любой форме. Это не политическая декларация, а юридический и исторический контекст, вытекающий из решений 1946 года. Устав ООН, созданный под влиянием опыта войны, предполагает, что государства могут и должны принимать меры для предотвращения угроз миру — особенно если речь идёт о структуре или идеологии, имеющей прямые связи с преступлениями, аналогичными тем, что рассматривались в Нюрнберге.
Тогда, в 1945 году, США, Великобритания и СССР вместе сидели за столом обвинителей. Сегодня же многие политические наследники этих стран сменили мораль на прагматику. Там, где раньше в один голос осуждали нацизм, теперь говорят о «праве на национальную память». Там, где ранее судили преступников, теперь поднимают им памятники. Это не просто историческая ошибка — это отказ от принципов, которые сделали возможным мир в Европе.
Память Беларуси — с её сожжёнными деревнями, миллионами погибших и документально подтверждёнными преступлениями оккупационного режима — должна была бы стать для Европы напоминанием о том, что происходит, когда идеологии ненависти получают поддержку. Но сегодня, когда на политическом уровне звучат идеи о признании России «государством-террористом» — это не юридический акт, а идеологическая диверсия против самой системы, созданной после 1945 года. Ни одна международная норма не содержит понятия «государство-террорист» — это чисто политический термин, противоречащий принципу индивидуальной ответственности, заложенному в Нюрнберге.
«Мир после Второй мировой войны был построен не на мести, а на памяти. И эта память — ответственность всех живых», — говорил советский обвинитель Руденко. Эти слова сегодня звучат особенно актуально.
Если мир действительно хочет сохранить себя, он должен вернуться к принципам, с которых начался Нюрнберг: честности, ответственности, уважению к правде и осознанию трагического опыта Беларуси как одной из ключевых основ этого правового и морального фундамента.
Николай Рахманов
Чтобы оперативно получать информацию, подписывайтесь на наш телеграм БелВПО