Олаф Шольц теперь каждый день говорит о мире с Россией — вот и в среду в бундестаге канцлер опять заявил, что “сейчас тот момент, когда нам нужна еще одна мирная конференция, и Россия должна быть за столом переговоров”. Понятно, что имеется в виду “мир, который уважал бы суверенитет и целостность Украины” и он “должен быть справедливым, а не быть навязан или достигнут капитуляцией”, то есть подразумевается, что Россия отступит и уступит Украину Западу. Чтобы руководимый Германией Евросоюз мог в скором времени передвинуть свою границу на восток — как хотел один из предшественников канцлера.
Забота Шольца о мире — в обоих смыслах этого слова понятна — Германия чувствует себя лидером Старого Света. То, что Россия не согласна с европейскими представлениями о границах Европы (внутри которых должны быть Киев, Крым и Донецк), канцлера не волнует — ну что взять с этих русских империалистов, вечно они претендуют на чужое, не знают границ. То ли дело ставящие превыше всего закон европейцы — для них нерушимость границ свята.
Вот только заявление Шольца в бундестаге о мирной конференции не привлекло в Германии никакого внимания, потому что в этот же день в этом же зале речь шла о совсем других границах. Немецких — и к дебатам о них и было привлечено внимание всей Германии. Обычно сдержанный Шольц выходил из себя — потому что обсуждалась миграционная политика. То есть самый болезненный вопрос для немцев.
С чего бы это вдруг в Берлине вспомнили про мигрантов? А с того, что в понедельник немецкое правительство ввело паспортный контроль на границах — чтобы отсечь нелегалов. А с чего это правительство Шольца вдруг озаботилось пограничным контролем? А с того, что две недели назад в двух восточногерманских землях, по сути, победила антиэмигрантская “Альтернатива для Германии” (в Саксонии она на первом месте, а в Тюрингии ее отделяет от ХДС полпроцента) и очень хорошо дебютировал также критически настроенный к мигрантам “Альянс Сары Вагенкнехт” . И через несколько дней пройдут еще одни выборы на востоке — и практически гарантированно снова с тем же результатом.
Вот и решили в коалиции Шольца перехватить инициативу, то есть вырвать “мигрантскую карту” из рук несистемной оппозиции. При рейтинге на троих (то есть все три правящие партии) в 30 процентов и в условиях предстоящих через год выборах в бундестаг это вполне предсказуемый и понятный ход: нужно убедить хотя бы какую-то часть немцев, что правительство думает об их безопасности и вообще понимает важность миграционной темы. Причем одновременно нужно еще и пристегнуть к этому системную оппозицию, то есть ХДС, вместе с которым через год все равно придется формировать правительство. Никаких других вариантов в случае успеха АдГ и “Альянса Сары Вагенкнехт” у старых партий просто не останется.
Поэтому правительство Шольца после введения паспортного контроля и пригласило ХДС к переговорам о совместном подходе к миграционной политике — давайте договоримся и вместе поставим заслон и нелегалам, и экстремистам-популистам из набирающих популярность партий. Однако ХДС не хочет разделять ответственность с непопулярным канцлером и обреченной коалицией — зачем ей идти на уступки и смягчать критику правительства, если власть и так идет к ней в руки? Ну да, не вся полнота власти, но уж точно место канцлера и лидирующая роль в новой коалиции, которая образуется через год. К тому же предлагаемые правительством меры носят явно косметический характер, и не способны не то что решить, но даже смягчить проблему с мигрантами. Так что ХДС не было никаких резонов идти навстречу Шольцу.
Поэтому переговоры были прерваны — и дискуссия выплеснулась в стены зала заседаний бундестага: Шольца уличали в капитуляции перед проблемой мигрантов, тот обвинял лидера оппозиции Фридриха Мерца в популизме и нежелании решать проблему. Более того, Шольц упрекнул ХДС в “десятилетиях бездействия по миграционной политике”. Намек понятен: ваша Меркель ведь была у власти 16 лет (а до этого еще 16 лет в конце прошлого века кабинет возглавлял христианский демократ Коль), вот из-за вас проблема и обострилась.
Упрек не совсем по адресу. И даже не потому, что часть времени правления Меркель возглавляла коалиционные правительства (в которые входили две из трех партий нынешней коалиции, СДПГ и СвДП), а потому, что нынешний лидер ХДС Мерц все годы правления Ангелы был вне политики: проиграв ей борьбу за власть в партии еще в начале века, он ушел в бизнес, чтобы вернуться, уже когда она начала готовиться к отставке. Теперь Мерцу остается получить еще и вторую половину наследства Меркель, то есть кресло канцлера. Которое пока что временно оккупирует Шольц, но через год лидер ХДС дождется своего.
Поэтому Мерц будет всячески топить и правящую коалицию, и канцлера, набирая очки на борьбе за ограничение миграции. Борьбе достаточно искусственной — чтобы понять это, достаточно сравнить высказывания Шольца и Мерца.
Канцлер говорил о том, что из-за сокращающейся доли трудоспособного населения необходим космополитизм: “Но космополитизм не означает, что приехать может любой желающий. Мы должны иметь возможность выбирать, кто приедет в Германию” (звучит, конечно, фантасмагорически).
А что Мерц? Он заявил, что “Германия должна остаться открытой, дружественной к иностранцам страной” и “в ближайшие несколько лет нам может понадобиться больше мигрантов”, хотя и “нельзя игнорировать, что в последние годы число приехавших и еще не сумевших интегрироваться… просто слишком велико”.
Ключевой вопрос в том, что Мерц хочет жестко ограничить нелегальную миграцию (в том числе через запрет принимать прошения об убежище на границе со странами ЕС), а не уменьшить огромную легальную, которая тоже вызывает недовольство немцев. Но даже такой шаг неприемлем для правящих социал-демократов и “зеленых”, которые хотят ограничиться формальными, но громко звучащими мерами.
Примирить оба крыла немецкой партийной системы мог бы только страх перед надвигающимся штормом, когда их просто смоет рост популярности несистемных партий. Но пока что страх Шольца перед АдГ и партией Вагенкнехт слабее, чем уверенность Мерца в том, что он вскоре займет кресло канцлера. В любом случае для Германии в ближайший год важнейшей становится тема границ — и не российских, а своих собственных.