Потеря Сирии?
Пожалуй, самым серьезным из трех процессов можно считать госпереворот в Дамаске 8 декабря 2024 года. Годами поддерживаемый Ираном и Россией режим Башара Асада пал. Сразу после этого пошли спекуляции о том, «потеряла ли Россия Сирию«, «выгонят ли российских военных с баз Тартус и Хмеймим».
Довольно быстро страсти приутихли, и Москва начала диалог с новым Дамаском. Уже 12 декабря в Bloomberg появились сообщения о переговорах с запрещенной в РФ террористической группировкой «Хайят Тахрир Аш-Шам», свергнувшей Асада, о сохранении российской авиабазы Хмеймим и военно-морского порта Тартус. Замглавы МИД Михаил Богданов заявил, что Москва установила контакт с ХТШ, а переговоры проходили в отеле в Дамаске.
Сам новый руководитель Сирии Ахмед аш-Шараа, надо сказать, действовал весьма осторожно и весьма комплиментарно высказывался о России. Уже 18 декабря в интервью BBC он допустил сохранение российских баз «при правильном подходе», а 29 декабря журналисту Al Arabiya заявил, что отношения Москвы и Дамаска стратегические, «Россия является второй по мощи страной в мире и имеет огромное значение» для Сирии.
Со временем отношения стали еще более прозрачными. В конце января 2025 года российская делегация во главе с Богдановым впервые со свержения Асада нанесла визит в Сирию. В июле в Москву прибыл глава МИД Сирии Асаад аш-Шибани. Его принял президент РФ Владимир Путин. В середине октября в столицу России прибыл и Ахмед аш-Шараа.
Для России важно сохранить свои военные базы в Сирии и стратегические связи с арабской страной. В свою очередь, аш-Шараа интересно использовать выгоды связей с Москвой для восстановления страны, сотрудничества в энергетической и продовольственной сфере. Кроме того, в свете постоянных угроз со стороны Израиля, периодически наносящего удары по Сирии и оккупирующего ее южную часть Москва нужна как арбитр и сдерживающий фактор. В августе Сирия попросила российских военных возобновить патрулирование в южных провинциях страны. Ввиду перечисленных интересов аш-Шараа не будет торопиться с выводом российских баз и ставить ультиматум по выдаче находящегося в Москве Башара Асада.
12-дневная война
Нападение Израиля на Иран в середине июня и подключение США к войне на стороне первого не могло не бросать вызов российским интересам. Ведь Иран — стратегический союзник, и с ним в этом году подписано соглашение о всеобъемлющем стратегическом партнерстве.
Надо сказать, иранский кейс для России не был столь однозначным, как сирийский. Если в случае Сирии речь шла больше о зависимом от России государстве, то Иран достаточно мощен, чтобы пытаться навязывать свои условия, а где-то лавировать и конкурировать. Новый иранский президент Масуд Пезешкиан взял курс на нормализацию отношений с Западом и переговоры с целью снятия санкций, а в ООН он раскритиковал специальную военную операцию России.
Однако, учитывая, что к власти в США пришел Дональд Трамп, иранские власти решили действовать с опорой на Москву. Пока продолжался переговорный процесс с Западом на встречах в Омане и Риме, глава МИД ИРИ Аббас Аракчи приезжал на консультацию в Кремль. Со своей стороны, Трамп тоже был заинтересован в участии России и допускал ее посредническую роль в ядерных переговорах.
В июне реальность изменилась. Иран подвергся атаке Израиля и США. Иран обратился за поддержкой в БРИКС. 23 июня Reuters (за день до окончания 12-дневной войны) написало, что Хаменеи «не впечатлен» реакцией России на бомбардировки Ирана и через приехавшего к Путину Аракчи попросил Россию большей поддержки ИРИ в борьбе с Израилем и США.
Получил ли Иран ожидаемую поддержку, вопрос дискуссионный, но после внешней агрессии стимулы Тегерана сближаться с Москвой стали определенно выше, а доверие к Трампу и дипломатии Запада было подорвано. Ровно через месяц, 21 июля, Иран и Россия начали военно-морские учения CASAREX 2025 в Каспийском море. Чуть позже, в сентябре ухудшились отношения с ЕС, который ранее вел себя более сдержанно в отношении Ирана и добивался снятия санкций. Совет ЕС вслед за «евротройкой» (Британия, Франция, ФРГ) ввел санкции против Тегерана за его деятельность, связанную с распространением ядерного оружия.
Удары США и Израиля нанесли определенный урон иранским ядерным объектам. С одной стороны, они ослабили стратегического партнера России, с другой — повысили его стимулы для сближения с Россией. Жесткие подходы Трампа в отношении Ирана могли натолкнуть Кремль к выводам о том, как самому выстраивать связи с Белым домом. С позиции силы, например.
Сделка в Египте
Начало войны в секторе Газа в октябре 2023 года нанесло большой урон престижу США. Администрация Джозефа Байдена не могла остановить массовую гибель палестинцев и сдержать Израиль. Имидж США в регионе упал настолько, что саудовский кронпринц заставлял госсекретаря Энтони Блинкена ждать приема. «Арабская улица» во всех странах протестовала против Вашингтона и его союзника Тель-Авива. Цены на нефть росли из-за того, что хуситы перекрывали Красное море для западных кораблей. Падение влияния США было на руку России.
Однако с приходом Трампа к власти перспективы мира в Газе стали более прозрачными. Сначала он достиг двухмесячного режима прекращения огня 19 января, а затем 13 октября в египетском Шарм-эш-Шейхе вместе с лидерами Турции, Египта и Катара подписал декларацию о мире. Российских представителей не было даже в числе приглашенных на саммит.
Кажется, что Россия осталась за бортом палестино-израильского перемирия, которое, как и более ранние арабо-израильские соглашения, идут при посредничестве США. Однако Москва тоже внесла свой вклад в сделку. Как раз в эти дни должен был состояться саммит Россия-ЛАГ. Президент Владимир Путин лично перенес его, чтобы «не мешать процессу, который сейчас, как мы надеемся, наладился и идет, кстати, по инициативе и при прямом участии Трампа на Ближнем Востоке».
Россия входит в так называемый «квартет» по Палестине, наряду с ЕС, США и ООН. Но ввиду конфронтации с Западом формат временно заблокирован. То, что Трамп реализует ближневосточную сделку в обход России, Китая и Индии — это факт. И на первый взгляд, это дипломатическая потеря для Москвы. При этом, если перемирие реально приведет к миру, то это не противоречит курсу МИД РФ на установление мира в Газе.
В то же время, гарантий успеха по достижению мира в Палестине у Трампа тоже нет. Сделка уже буксует, перемирие нарушается, и перейти к 2 и 3 этапу сделки по разоружению ХАМАС и выводу ЦАХАЛ из Газы все еще не удалось. В подходе Трампа нет учета коренных причин конфликта, связанных с созданием Палестины. В отличие от Белого дома, Кремль и МИД РФ постоянно говорит о необходимости двугосударственного решения и уважении резолюций СБ ООН.
Выводы
Если смотреть на три события в комплексе, то рассуждать о позициях России в регионе в категориях «падает» или «растет» крайне сложно. Более уместно было бы сказать, что влияние России трансформируется. С падением Асада Москву из Сирии не прогнали. Атака на Иран стала попыткой возврата к однополярному миру, но Тегеран стал ближе к Москве. Сделка в Египте должна была стать дипломатическим триумфом Трампа, но регион все еще далек от мира.
Кроме того, Ближний Восток — это не только Иран, Палестина и Сирия. У России тесные торговые и политические связи с Турцией и ОАЭ. В Турции и Египте Россия строит АЭС, а возле Суэцкого канала — промышленную зону. Многие ближневосточные страны — традиционные клиенты российского ВПК. Начало СВО доказало высокую зависимость региона от поставок российской пшеницы. После февраля 2022 года Ближний Восток не отвернулся от Москвы. Скорее наоборот, эмиры и шейхи Катара, Омана и ОАЭ гораздо чаще приезжают на встречи с Путиным и играют роль посредников в обмене пленными с Украиной. Москва координирует цены на нефть со странами ССАГПЗ.
Чтобы оперативно получать информацию, подписывайтесь на наш телеграм БелВПО